Долг как смертный грех

С. Б. Пахомов

О христианстве и долговых отношениях рассказывает С. Б. ПАХОМОВ, д. э. н.

Галилейские корни

Ряд выдающихся историков христианства, в том числе и Эрнест Ренан, убеждены в том, что в первой половине I века нашей эры в Палестине, преимущественно в Галилее, действовал странствующий учитель по имени Иисус (Иешуа), который имел в своем образе жизни и общественном статусе много общего с другими религиозными пророками своей эпохи. Здесь уже с VI века до нашей эры на базе монотеистической религии — иудаизма и его ветхозаветных священных книг — постоянно возникали эсхатологические идеологические течения и социальные движения, направленные на создание «царства божьего» на земле. В связи с многократными насильственными переселениями иудеев из Палестины в другие страны Древнего мира ветхозаветные идеи получали все более широкое распространение, и количество неортодоксальных иудейских сект множилось. Распространялись мистические ожидания абсолютного «светлого будущего», ожидания прихода спасителя мира, мессии, для учреждения нового и безупречно справедливого порядка на земле. Сам Иисус, однако, не входил ни в одну из многочисленных аскетических иудейских религиозных сект. Среда, из которой он вышел и которая первой приняла его проповедь, это галилейские бедняки, попавшие под социально-экономический гнет Рима и собственных богачей. Кроме того, они подвергались интенсивному идеологическому давлению официальной иудейской религии, которое они отвергали и которому сопротивлялись.

Иисус основал собственную небольшую общину духовных последователей и объявил себя носителем и провозвестником наступающего мессианского времени. Его проповедь стала зерном учения, обращавшегося прежде всего к умам и сердцам неимущих. Среди них оно находило наибольший отклик и поддержку. Христианское учение принципиально обращалось ко всем категориям палестинского общества, включая и «нечистых», религиозно отверженных лиц. «Где нет ни Еллина, ни иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем — Христос». Этот тезис в итоге через несколько столетий проложил христианству дорогу к завоеванию душ всего населения Римской империи. Поэтому его последователи и смогли обратить в недалеком будущем проповедь этого учения ко всем народам мира и превратить локальное галилейское сектантское религиозное движение в мировую религию Средиземноморья и одну из мировых религий современного мира.

В евангельских притчах и проповедях Христа и его последователей-апостолов нет однозначного одобрения или осуждения ростовщичества и практики взимания процентов по ссудам, как нет и развернутого регулирования долговых отношений, содержащегося в Законах Моисея. Так, в Евангелии от Луки приводится притча, которую Христос поведал своим последователям о властителе, отдавшем серебро трем своим рабам с поручением пустить его в оборот. Рабы, приумножившие серебро, были вознаграждены, а раб, который просто сохранил мину серебра в неприкосновенности, был наказан. «Для чего же ты не отдал серебра моего в оборот, чтобы я, придя, получил его с прибылью? <...> Сказываю вам, что всякому имеющему дано будет, а у неимеющего отнимется и то, что имеет».

Формирование доктрины «прощения долгов»

Однако в период, последовавший за падением Западной Римской империи, распространившаяся по Европе христианская доктрина раннего Средневековья, основываясь как на текстах Моисея в Ветхом Завете, так и на приведенном в том же Евангелии от Луки высказывании Христа: «И если взаймы даете тем, от которых надеетесь получить обратно, какая вам за это благодарность? Ибо и грешники дают взаймы грешникам, чтобы получить обратно столько же. Но вы любите врагов ваших, и благотворите, и взаймы давайте, не ожидая ничего; и будет вам награда великая, и будете сынами Всевышнего...», создала стройную систему аргументации, запрещающую давать в долг под проценты и рассматривающую ростовщичество как смертный грех, который ведет к гибели души. «Это был мир, в котором алчность, буржуазный грех, являющийся матерью ростовщичества, узурпировала трон самого главного из Семи Смертных Грехов». Апостол Павел в своих посланиях приравнивал лихоимцев к категории людей, с которыми христианам запрещалось общение. «Ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники — Царства Божия не наследуют». Косвенным приговором ростовщичеству звучат следующие слова апостола Павла: «Ибо корень всех зол есть сребролю­бие...». Ему вторит апостол Матфей (бывший сборщиком налогов до встречи с Иисусом): «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будете ненавидеть, а другого любить... Не можете служить Богу и мамоне (богатству)». Эти же слова приводит апостол Лука. Молитва «Отче наш» однозначно указывает христианам на необходимость прощения долгов: «...И прости нам грехи наши, ибо и мы прощаем всякому должнику нашему...». Кульминацией, несомненно, является знаменитая евангельская история об изгнании менял из храма: «Пришли в Иерусалим. Иисус, вошед в храм, начал выгонять продающих и покупающих в храме; и столы меновщиков (менял) опрокинул...».

Каноническая доктрина как порождение экономики

Учение отцов церкви в скором времени фактически стало европейской средневековой экономической доктриной, которая являлась отражением хозяйственной и социальной жизни варварских государств Западной Европы того времени, возникших на обломках Западной Римской империи. Социальный и экономический порядок раннего Средневековья воспринимался людьми того времени как естественный порядок и базировался на полной самоидентификации индивида с определенным географическим ареалом, социальным сословием, видом хозяйственной деятельности, кланом, религией. Каждый индивид был навеки прикован к своей, предопределенной рождением, роли в социальном и экономическом порядке, которая оставалась с ним (за редчайшими исключениями) пожизненно. Экономическая и социальная жизнь каждого регулировалась жестким сводом правил и обязательств, охватывающих все сферы деятельности. У отдельного человека практически не было возможностей перехода из одного сословия в другое. Такая полная самоидентификация и ощущение предопределенности своей личной судьбы в психологическом отношении создавала у них чувство принадлежности к обществу и ощущение безопасности. Человек мог страдать от голода и угнетения, но он не испытывал чувства отчуждения и одиночества. Экономическая конкуренция была неразвита. Каждый член общества рождался и жил в определенном четко ограниченном социальном сословии, которое давало и предопределенное экономическое положение, сопровождавшееся предопределенным кругом прав и обязанностей перед теми, кто стоял выше в социальной иерархии. Церковь пре­дусматривала и одобряла только две базовые морально-нравственные основы и цели экономической деятельности людей: экономические интересы индивида должны подчиняться истинной цели его жизни, которая заключается в спасении души для последующей вечной загробной жизни; экономическое поведение личности подчиняется строгим требованиям религиозной морали. Нет места для экономической активности, которая не служит целям религиозной морали. Церковные мыслители Средневековья рассматривали современное им общество как единый духовный организм, а не как экономический механизм. Экономическая активность должна быть контролируема и подавляться во имя духовных целей, служа лишь инструментом их достижения.

Духовная организация придавала единство и социальному строю во всей Западной Европе, и регулированию всей экономической деятельности. «Купец, посещая иностранный город, или ремесленник, находясь в отдаленном городе, находили те же стеснения или те же льготы, которые были знакомы им дома. <...> Одинаковые канонические правила, одинаковые торговые законы, преобладая на обширном пространстве, <...> были во всеобщем распространении. Христианство, хотя и разбитое на много политических частей, составляло одно организованное общество для всех целей экономической жизни. <...> Христианская доктрина о ценности и христианское осуждение прибыли на счет другого человека оказали влияние на всю организацию городской жизни и на урегулирование <...> торговли».

Христианская каноническая доктрина раннего Средневековья признавала только две отрасли производства: сельское хозяйство и обработку даров природы (ремесленный труд в рамках замкнутого домашнего хозяйства). В этом она близка взглядам Аристотеля и других экономических мыслителей Античности, которые в качестве почетного занятия признавали только труд земледельца. Торговля совершенно не признается, она запрещена как духовенству, так и мирянам. Тем более враждебно каноническая доктрина относилась к ссудному проценту. Занятие ростовщичеством является предосудительным, так как в этом случае человек получает больше, чем дал, что противоречит основным принципам учения церкви. Взимание процента является несправедливым действием, результатом жадности, эксплуатацией нуждающихся. Поэтому ссудный процент запрещен не только духовенству, но и мирянам. Духовенству каноническое законодательство угрожает лишением сана, а мирянам — отлучением от церкви, к чему присоединялись затем и светские наказания.

Могущественное орудие духовной кары и отлучения, которое церковь вручила духовенству, заставляло всех принимать экономический и социальный порядок, установленный в Риме. Судебная система канонического права, распространенная во всем католическом мире, ведала не только вопросами веры и религии, но и сугубо экономическими проблемами. Ее юрисдикции подлежали вопросы торговли, взимания ссудного процента, торговой этики, вопросы наследования имущества, законы о браке.

Христианская каноническая доктрина логично вытекает из экономического разорения и упадка, которые переживала Западная Европа в VI–VII веках. Если Восточная Римская империя отличалась более высоким уровнем экономического развития и устояла в эпоху Великого переселения народов, то Запад в этот период представлял собой картину практически полного распада, что облегчило варварские завоевания. Эти завоевания принесли с собой повсеместное утверждение натурального хозяйства и практически полное исчезновение торговой, промышленной и финансовой деятельности. Это учение соответствовало эпохе раннего Средневековья, когда ссудные операции вели к неприкрытому обогащению ростовщиков за счет разорявшихся земледельцев, и церковь стремилась противиться этому процессу.

Бегство от свободы в долговое рабство

Западные летописи, законодательные акты и частноправовые документы открывают основополагающее явление средневековой европейской жизни, которое имело место во всех слоях общества. Это широко распространенное явление коммендации, или добровольной отдачи себя и своих близких в зависимость от более сильного землевладельца. По сути это означало добровольный переход в долговую кабалу. В основе общего стремления к долговой кабале со стороны отдельных лиц и целых классов лежали тяжелейшие условия жизни и отсутствие средств для осуществления гражданских прав. Крайняя бедность, невозможность избежать голодной смерти, отсутствие защиты от притеснений сильных соседей, особенно крупных землевладельцев, которые творили неправый суд, тяжелые подати, воинская повинность — таковы были повседневные обстоятельства жизни раннего европейского Средневековья, отражаемые в кабальных актах. Весь строй государства приближался к такому состоянию, при котором не оставалось места для иных форм экономических отношений, кроме отношений зависимости. Этот обычай был настолько распространенным и так соответствовал тогдашним социально-экономическим условиям, что европейские законодательные кодексы раннего Средневековья (Салическая правда, Саксонская правда, Фризская правда, королевские акты) не допускали иного состояния, кроме зависимого, и признавали законность самоотдачи в долговую кабалу. «Всем дозволяется держать в своей коммендации свободных людей», — говорится в одном из распоряжений Карла Великого. Типичный акт долгового закабаления того времени доносит до нас чувство полной безнадежности средневекового европейца и его стремление обменять свою личную свободу на гарантированное, пусть и ничтожное, место в социальной иерархии общества, а значит, и получить гарантии физического существования: «Ведомо всем, что великая бедность и тяжкие заботы постигли меня, и я не имею ни пищи, ни одежды, потому по просьбе моей ты не отказал в крайней моей бедности дать мне из своих денег (столько-то) солидов, а мне нечем их уплатить. Я и просил тебя совершить закабаление моей свободной личности, чтобы отныне ты имел полную свободу делать со мной все, что ты имеешь право делать со своими прирожденными рабами, именно: продавать, выменивать, подвергать наказанию». Последствия добровольной коммендации имели особо важное значение для всего последующего западноевропейского развития. В области земельных отношений оно привело все крестьянское население к зависимости от помещика-землевладельца. На всем пространстве Западной Европы к VIII веку складывается один и тот же тип экономических отношений: крупное феодальное хозяйство и вокруг него — зависимые от помещика крестьянские селения, обитатели которых находятся в коммендации у сеньора и несут разные натуральные и денежные повинности в его пользу. Существовало и обратное течение, нередки были случаи выхода крестьян на свободу, однако тяжелейшие экономические условия вновь вынуждали свободного человека искать себе господина и защитника. Фактически это означало свободу смены кабальной зависимости путем перехода от одного феодала к другому. Типичный правовой памятник того времени гласит: «Если тебе случится для защиты своих прав гражданских прибегнуть под покровительство Церкви или кого найдешь удобным, то имеешь к этому полную свободу». Условия экономического развития раннего европейского Средневековья неумолимо разрушали мелкое землевладение. Королевская власть осознавала негативные последствия этого явления и начиная от Карла Великого пыталась противостоять ему. Неоднократно принимались королевские указы, запрещающие феодалам насильственно скупать крестьянские земли, принуждать крестьян к кабале, отменяющие кабальные акты. Однако это не давало положительных результатов, поскольку феодалами такие указы просто саботировались. Падение роли пехоты, основой для которой служило мелкое свободное крестьянство, и переход в военном деле к использованию тяжеловооруженной конницы вызвали необходимость усилить роль служилого сословия из числа мелких и средних феодалов, которым раздавались земли в обмен на обязательство несения королевской военной службы. Это окончательно разрушило остатки свободной крестьянской общины в Западной Европе.

Кредитных отношений в первые века Средневековья в Европе практически не было. Займы являлись не частью нормальной кредитной системы, а скорее исключительным явлением, когда заемщик прибегал к ним только в случае крайней необходимости. Имели место их зачатки, когда при сделке купли-продажи покупатель имел право заменить отданный при уплате в качестве эквивалента цены предмет другим. Таким временно отчуждаемым эквивалентом в то время могло быть только движимое имущество или сам человек, поступавший в кабалу. Он содержался кредитором в оковах, в случае невыкупа мог быть продан или убит. В частности, Салическая правда, составленная на рубеже V–VI веков на основе опроса королем Хлодвигом старейших и авторитетнейших представителей германских племен, уже содержит сложившуюся процедуру урегулирования долгов. Это свидетельствует о том, что в среде древних германцев уже существовали достаточно развитые долговые отношения. Процедурой предусматривалось взыскание пени за просроченный долг, а также официальная конфискация имущества несостоятельного должника в пользу кредитора. Эти отношения перекочевали в первые средневековые государства Западной Европы и начали эволюционировать под влиянием целого ряда экономических, политических и религиозных факторов. •

1 Провозвестник — тот, кто (или что) возвещает, предсказывает будущее.

2 Библия. Книги Священного писания Ветхого и Нового Завета. Канонические. Послание к колоссянам. Гл. 3, ст. 11. М.: Российское библейское общество, 2002. С. 245.

3 Библия. Книги Священного писания Ветхого и Нового Завета. Канонические. Евангелие от Луки. Гл. 19, ст. 23. М.: Российское библейское общество, 2002. С. 90.

4 Библия. Книги Священного писания Ветхого и Нового Завета. Канонические. Евангелие от Луки. Гл. 6, ст. 34, 35. М.: Российское библейское общество, 2002. С. 70.

5 Le Goff, Jacques. Your Money or Your Life. Economy and Religion in the Middle Ages. NY, 1990. P. 10.

6 Библия. Книги священного писания Ветхого и Нового Завета. Канонические. 1-е Коринфянам. Гл. 6:10. М.: Российское библейское общество, 2002. С. 206,

7 1-е Тимофею. Гл. 6:10, стр. 255.

8 Евангелие от Матфея. Гл. 6:24.

9 Евангелие от Луки. Гл. 16:13.

10 Евангелие от Марка. Гл. 11, 15.

11 Fromm, Erich. Escape From Freedom. NY: Avon Books, 1969. P. 51–52, 57–59.

12 Tawney, R. H. Religion and the Rise of Capitalism. London: Peregrine Books, 1987.

P. 43–44, 73.

13 Каннингем У. Западная цивилизация с экономической точки зрения: Средние века и Новое время. Изд. 2-е. М., 2011. С. 4–5, 11.

14 Braudel, F. Civilization & Capitalism 15th—18th Century. Volume 2. The Wheels of Commerce. London, 2002. P. 559–561.

15 Успенский Ф. И. История Византийской империи. М.: Астрель, 2001. Т. I. С. 25.

16 Кулишер И. М. История экономического быта Западной Европы. Т. 1. Челябинск: Социум, 2004. С. 70.

17 Успенский Ф. И. Указ. соч. С. 26.

18 Успенский Ф. И. Указ. соч. С. 31–32.

19 Tawney, R. H. Op. cit. P. 56.

20 Кулишер И. М. Указ. соч. С. 131; Хрестоматия по истории государства

и права зарубежных стран. Под ред. Н. А. Крашенинникова: в двух томах. Том 1. Древний мир и Средние века / Саксонское зерцало. Ст. 39. М., 2004. С. 656.

21 Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран. Под ред. Н. А. Крашенинникова: в двух томах. Том 1: Древний мир и Средние века / Салическая правда. L. Об обязательстве, LII. О займе. М., 2004. С. 429–432.