Послание из глубины веков
Не секрет, что в повседневной жизни, случается, вылетает из уст не очень приличное словосочетание. Откуда взялись эти выражения? Наверняка такой вопрос когданибудь задавал себе любой человек.
А. В. ЕРМАКОВА, кандидат экономических наук, доцент, заслуженный преподаватель МГУ им. М. В. Ломоносова
Анекдот времен «армянского радио» — чем отличается мат от диамата: что такое диамат[1], никто не знает, но делают вид, что знают все; что такое мат, знают все, но делают вид, что не знает никто. Времена изменились. Подзабылось, что такое диамат. Зато с матом все наоборот.
С заборов самые смачные матерные слова перекочевали в массовую печать и интернет. При этом не забыты и классики русской словесности: Пушкин, Лермонтов, Есенин и последующие. А чтобы малообразованный читатель не заблудился в смыслах некогда непечатных выражений, издательством «Колокол-Пресс» выпущен первый в мире толковый словарь русского мата[2].
Однако отношение к экспансии матерной лексики в жизнь и печатную литературу неоднозначно. Одни считают мат мусором. Другие, напротив, считают национальным богатством. Писатель Виктор Ерофеев утверждает, что главная наша валюта — русский язык «в объеме от высокого штиля до мата». И не только валюта, если вспомнить старый «производственный» анекдот о том, как приняли на предприятии закон, запрещавший мат на рабочем месте. Сразу упала производительность труда. Начальство спрашивает у мастера, почему. А тот отвечает: «Пока вспомнишь, как деталь называется, полчаса пройдет». Так что мат на Руси — еще и могучая производительная сила. В чем же сила и живучесть мата? Многие известные люди — управленцы признают, что мат — единственный язык, указания на котором понимаются без искажений. Что подтверждали и фронтовики, в том числе мой отец. «Мат — это душа русского народа, его боль и природа», — написано в петиции, адресованной знаменитой группой «Ленинград» и ее поклонниками премьер-министру и министру культуры в разгар дискуссий о запрете мата. Можно еще многих известных и малоизвестных людей припомнить, чтобы удостовериться: нет безразличных к бытованию мата в нашей жизни, и у каждого свой взгляд, свое понимание.
В чем суть «матерной» силы? Откуда и когда она появилась? Ученые усматривают истоки матерной лексики в языческих земледельческих культах (Б. А. Успенский), в магических практиках мужских союзов древних воинов (В. Ю. Михайлин) и даже в «эдиповом комплексе» некоего древнего славянского Эдипа, отцеубийцы, женившегося на своей матери и как родовое приветствие передавшего ключевую матерную формулу по наследству потомкам (А. А. Беляков). Но почему же при этом женщина оказалась приниженной и оскорбляемой? Как от почитаемой Матери-Земли человечество (или только славянство?) дошло в «матерном говорении» до ее оскорбления, а заодно оскорбления практически всех женщин, включая собственных матерей, вот в чем вопрос. Или оскорбления нет и не было? Исследователи мата говорят об изначальных культовых функциях матерных выражений, о текстах матерного характера в свадебных и сельскохозяйственных обрядах. Почему мат не исчез вместе с отмиранием сельхозобрядов? И почему профанируется, оскорбляется, оскверняется именно женщина, мать? И почему все это вокруг одного и того же нехитрого сексуального действия? Что за неослабевающая сверхсексуальная озабоченность у мужской половины человечества?
Для женщины мат — это боль
Городской «матерный лай» я помню с малолетства. Что мат — угроза, брань, это ощущение было первым и несомненным: мат предшествовал всем дракам и скандалам в коммуналке и сопровождал их. Вторым ощущением было: мат, с его «... твою мать!» — угроза и оскорбление моей матери: за что? Это угроза и мне — я женщина. В студенческие годы, когда нас частенько забрасывали в подшефные сельские районы на уборку урожая, обнаружилось, что бывает мат как не мат — без брани, без лая и даже с какой-то задушевной музыкальностью. Еще в пушкинские времена В. Даль, составитель уникального толкового словаря живого великорусского языка, отмечал прямо-таки необходимость в народном обиходе матерной речи: у мужика без «... матери» никакое дело не спорится, без «... твою мать» и замок не откроется. Значит, мат — это не только злоба, агрессия, лай, оскорбление, а еще и помощь, музыка, гимн?! Кому гимн? Что за музыка? Или: то, что им музыка, то нам — унижение? Или: почему наше унижение — им музыка?
Если посмотреть наши словари, то матом (матерным языком, матерщиной) называется сквернословие, непристойная похабная брань, включающая слова и выражения, связанные главным образом с половыми органами. Еще мат называют обсценным (в переводе с латинского — «непристойным») и потому запретным мужским кодом. В медицинской терминологии все органы имеют свое название — без запретов, без излишних эмоций, без похабности, без какой-либо оскорбительности. И ничего, медицина существует. Почему и откуда этот особый языковой код? Всегда ли он был обсценным, то есть непристойным? Или сначала был просто запретным (или заветным)? Но главное, какое отношение к этому сквернословию имеет женщина, мать, почему название ему дано «матерщина»?
Каменные бабы Причерноморья
Всегда ли женщина была униженна?
Некогда в причерноморских степях возвышались «каменные бабы», древние истуканы, перекочевавшие сейчас в музеи и заповедники. Или они вовсе не бабы, как уверяют некоторые музейные таблички? Оказывается, все-таки бабы, хотя и не все. «Советская историческая энциклопедия» подтверждает: "некоторая часть каменных баб представляет женщин«[3]. Кто они — вожди, жрицы, воины?
В скифских погребениях захоронение вооруженных женщин было обычным явлением. В общественной жизни соседей скифов — савроматов (кочевые скотоводческие племена, жившие в степях Поволжья и Приуралья в
Но есть и более древние свидетельства о роли женщины на заре человечества. С конца XIX века археологи обнаружили в разных пещерах мира большое количество наскальных гравюр и барельефов, главным образом с женскими изображениями, эпохи позднего палеолита и множество женских статуэток из камня, бивня мамонта, рога и других материалов, относящихся к тому же времени (так называемые «венеры»), бережно уложенных в углубления возле самого важного места в доме — у очага. Их возраст —
Можно ли предположить, что при той роли, которую играла женщина в жизни оседлых охотничьих сообществ, и особенно в магической практике, не существовало словесно оформленных заклинаний, обращенных к Женщине — с большой или с маленькой буквы? Конечно, живой звук голоса древних охотников сквозь толщу десятков тысяч лет не проникает. Но сохранились мифы — зеркало, в котором мы видим себя.
Большинство мифологических текстов, дошедших до нас, выявляют по преимуществу картину мира эпохи патриархата. В центре (и сверху) стоит мужское божество, власть которого часто связана с силой и воинственностью (Зевс, Юпитер, Один, Тор, Перун). Боги образуют иерархическую систему, и между ними распределены разные функции. Женщина в «патриархатном» мифе либо занимает второстепенную позицию, либо является враждебной темной силой, которую необходимо подчинить или победить (Гея, Тиамат, Хель). Но сквозь мифы, утверждающие культ Бога, проглядывает более древний культ Богини, вобравшей в себя все множество женских божественных образов. «Та, у которой тысяча имен» — так называли древние греки Исиду, главную египетскую богиню. Это глубинный образ мировой культуры. Ей посвятил свою книгу «Белая Богиня» Р. Грейвс[4]. Великая Мать, начало всех начал и конец всего, создатель мира и людей. Снежные бабы, которых мы лепили в детстве, — это снежные ипостаси Великой Матери, о чем мы тогда не догадывались (а современные дети и их родители попросту ничего об этом не знают — и лепят снеговиков).
Долгие тысячелетия своей истории люди создавали универсальный язык образов, общий для всех народов мира. И в основе его — обладающий мощной энергетической силой образ Великой Матери, который приходит на помощь людям в самые отчаянные моменты их жизни. Не случайно самым психологически мощным во время Великой Отечественной войны был плакат «Родина-мать зовет!»
Скульптура «Родинамать зовет!» в Волгограде
Древний смысл
В древности почитание Великой Матери сопровождалось священными ритуалами, которые носили сексуальный характер, что не могло не отразиться в языке того периода. Язык, по выражению ирландского поэта Йейтса, — это «котел преданий», изначальная бездна, заглянув в которую, можно увидеть нечто глубинно-удаленное, но живое по сей день. Следы сексуальной оболочки древнего сакрального языка, на мой взгляд, наилучшим образом сохранились в лексике русского языка, в том его пласте, который называется матом. На какую древнюю мифологическую систему указывает его ключевая формула, слишком хорошо известная всем говорящим по-русски, чтобы напоминать ее текстуально здесь?
В публикациях, посвященных исследованию мата, в последние годы акцент, как отмечалось выше, делается главным образом на том, что матерная лексика — это ругательства, брань. Чуткое женское ухо поэтессы Марины Кудимовой уловило в современной матерной брани иную интонацию:
За этот молящийся матом народ,
За роковый лепет, за пьяные спичи —
До Ветхозаветного косноязычья,
До равноначального Слова — вперед![5]
Если и сейчас еще слышится в мате молитва, то за что же, как не за поклонение Великой Матери, запрещала православная церковь мат, борясь с язычеством на Руси? Еще в XVIII веке в крестьянской среде в процессе воспитания детей родители с малолетства обучали их матерным выражениям, о чем имеются письменные свидетельства. А родители плохого своим детям не желают. Можно высказать предположение, что мат, его ключевая формула — это древняя молитва-заклинание, обращенная к древнему божественному началу — Великой Матери, о чем еще недавно помнили русские крестьяне.
В каком жизненном контексте, в каких ритуалах эта формула применялась древними славянами, можно только гадать по некоторым функциональным вариантам ее употребления в современном языке, а также по тем мифологическим сюжетам и символам других народов мира, с которыми можно усмотреть некую аналогию. Можно предположить, что эта формула имела непосредственное отношение к обрядам инициации мужчин, представлявшей собой посвятительный ритуал, знаменующий переход мальчика в новое качество — мужчины, связанный с приобщением к святыням. Почему не женщин? Женщине не надо было приобщаться к Богине: богиня, как замечает Д. Кэмпбелл, воплощена в каждой женщине[6]. Хотя у женщин были свои инициационные ритуалы. Зато мужчина, чтобы совершить переход из одного жизненного состояния в другое, мог это сделать только при помощи Великого Женского Начала. И чтобы попасть под покровительство Великой Матери, должен был продемонстрировать ей (или ее представительнице — жрице) свою мужскую зрелость (что вовсе не воспринималось как похабство).
И чем же тогда могли быть слова, составляющие главную формулу мата, если не молитвой? А, может, мат — и сейчас молитва? О которой молящийся, то есть бранящийся, и сам не подозревает и бессознательно молится?! Этакий глас вопиющего в духовной пустыне, апокалиптический вопль о спасении?!
Вероятно, самый древний смысл мата — в молитвенности. В обращенности к высшим силам через великое женское божество — Богиню-Мать, которая одна могла дать защиту, покровительство, спасение. И связь эта, в соответствии с универсальной логикой религиозно-мировоззренческих основ, свойственной культурам древним, очевидно, не могла не носить сакрально-сексуального характера. И тогда, скажем, «... твою Мать», вероятно, имело смысл: «я под защитой Матери твоего племени, мы братья» (мы с тобой одной крови, ты и я), «...на Мать!» — заклинание, оберег, обращение именно к той высшей силе, с которой ты связан, языческий эквивалент христианского восклицания «Господи Христе!»
Правдоподобно? По-моему, да. Только Мать во всех этих случаях стоит писать с большой буквы, поскольку имеется в виду божество, великое женское начало, а не конкретная мать конкретного человека. И уж конечно, если речь идет об обращении к Высшему, надо точно знать, как и когда обращаться. Мату, то есть культуре молитвенных формул обращения к Высшему Материнскому Началу, надо было специально учиться. Поэтому-то параллельно с христианскими заповедями в русских крестьянских семьях родители с малолетства обучали мальчиков «матерщине», о чем еще в XVIII веке с негодованием писал православный русский ученый И. Т. Посошков. (А дети, к тому же, орали благим матом!)
Картина Н. К. Рериха «Держательница Мира»
Путь к обновлению смыслов
Христианство устранило поклонение женскому началу в божестве. Но глубинная эта потребность всегда сохранялась. Она нашла свое выражение в культе Богородицы, который далеко не сразу стал признаваться. В средневековой схоластике
Потребность обратиться именно к женской ипостаси божественного начала как источнику жизни, духовной силы, спасительнице душ, скорой помощнице, заступнице обиженных, врагов победительнице, целительнице болящих, утешительнице печальных, надежде отчаявшихся и т. д., эта настоятельная и с веками утонченно-детализированная потребность отчетливо проявилась в православии в культе Богородицы и обилии вариантов ее иконописных изображений. К Богородице едва ли не чаще обращаются на Руси, чем к самому Христу. Однако, поклоняясь Богородице, люди видят в ней прежде всего жалостливую мать, которая ради дитя коня на скаку остановит и в горящую избу войдет.
Дисгармония в соотношении мужского и женского начал как на уровне социальном, так и духовном особенно остро стала ощущаться в последние два века. Художественная литература, в частности русская, отображая эту дисгармонию, пыталась найти твердую опору и предложить идеальную модель взаимоотношений мужчины и женщины, гармонии духовного и телесного, утвердить духовно-возвышающую роль любви. Те же устремления отчетливо проявились в работах русских философов В. С. Соловьева, Н. А. Бердяева, С. Н. Булгакова, П. А. Флоренского, В. В. Розанова и других.
Именно в русской культуре проблема сущности и назначения женского начала приобрела наиболее глубокое, космическое звучание. Великий мистик современности Д. Андреев объяснял усиление роли Мировой Женственности в последние два столетия глубинными космическими процессами, происходящими в тонких надземных мирах, и считал особо важной роль Мирового Женского Начала в решении главной задачи человечества — преобразования государств в братство[7].
На связь социальных и психических проблем с космическими процессами указывается в «Тайной доктрине» Е. П. Блаватской и «Живой этике» Е. И. Рерих. На современном витке космической эволюции особая роль спасителя человечества и спасителя планеты принадлежит женщине, утверждают они. Наступившая новая эпоха в развитии человечества — это Эпоха Женщины, символом которой является Матерь Мира, великое Духовное Женское Начало, покровительствующее установлению гармоничных отношений между мужчинами и женщинами на земле. Женщине "от начала... вручена нить связи двух миров, видимого с невидимым«[8], женщина чувствительна к более тонким вибрациям космической энергии и умеет их ассимилировать; мужчина же — реализатор, творящий с помощью этих энергий. Оба они равноценны, но не однозначны, и только вместе — созидатели. Вот такие горизонты для размышлений о роли женщины в современном мире открываются, на мой взгляд, за дискуссиями о роли мата в русской культуре.
[1] Диалектический материализм — философское направление, выведенное из материалистических идей К. Маркса и Ф. Энгельса.
[2] Русский мат. Толковый словарь. Сост. Т. В. Ахметова.
[3] Советская историческая энциклопедия. Т. 6. М., 1965. С. 896.
[4] Грейвс Р. Белая Богиня. Историческая грамматика поэтической мифологии. М.: Прогресс-Традиция, 1999.
[5] См.: Новая газета. 1998, № 47 (519). С. 21.
[6] Кэмпбелл Дж. Тысячеликий герой. М.: «Рефл-бук», «АСТ»; К.: «Ваклер», 1997. С. 121.
[7] Андреев Д. Роза Мира. М., 1992. С. 242.
[8] Письма Елены Рерих.